Международный научный проект «Наследие С. М. Прокудина-Горского»

4. Гостиница Пожарских на плане 1871 года
О том, что новое здание гостиницы Д. Е. Пожарская построила на месте, где до этого стояло здание гостиницы, доставшееся ей от отца, косвенно подтверждает документ 1871 ., хранящийся в ГАТО, а именно: «Чертеж навеса при доме крестьянки Новоторжской Ямской слободы Александры Пожарской из дела «По прошению крестьянки Новоторжской Ямской слободы Александры Пожарской о разрешении ей перестройки деревянного навеса при дом ее». К прошению приложен чертёж её ма-ломерного места в г. Торжке в 3 части 2 квартале под № 59. К сему прошению «по безграмотному ея и по ея приказанию сын ея кресть-янин и той же слободы Василий Фёдоров Пожарский руку приложил».
Александра Яковлевна Пожарская (1809 –после 1871 ) была вдовой двоюродного брата Дарьи Евдокимовны, Фёдора Васильевича Пожарского (23.06.1809 –после 1859 ). Он был сыном Василия Дмитриевича Пожарского (1773-20.01.1821 ) , который был родным братом Евдокима Дмитриевича Пожарского, отца Дарьи. Напомним, что Василий наследовал от отца половину дедовского дома по разделу с братом Евдокимом. Василий Дмитриевич Пожарский был одним из восприемников при рождении Дарьи, а значит приходился ей крестным отцом. Подписавший в 1871 году прошение Александры Яковлевны Пожарской её сын Василий Фёдорович Пожарский (16.10.1834 –до 1886) – внук Василия Дмитриевича Пожарского.
При рассмотрении чертежа 1871 г. можно сделать такие наблюдения. Участок А.Я. Пожарской гораздо меньше соседнего, на котором расположена гостиница, да и назван он в экспликации к чертежу «маломерным», что позволяет предположить, что он – часть единого земельного надела, выделенного при дроблении наследства.
Дом А.Я. Пожарской в пояснении к плану обозначен как деревянный на каменном полуэтаже, что заставляет нас вспомнить цитируемый выше документ 1840 года, где говорится о намерении Дарьи Пожарской построить дом «деревянный на каменном полуэтаже».
Кроме того, на плане под одним номером (1) показаны два дома А.Я Пожарской. Они – одинаковы по размерам и по улице стоят на одной линии с гостиницей. Создаётся впечатление, что два дома на участке А.Я. Пожарской были когда-то составной частью единого гостиничного комплекса, возможно, службами, упомянутыми ранее в процитированных документах: флигель и лавка (1848), кухня деревянная на каменном фундаменте и деревянный на каменном полу-этаже дом (1840). Впрочем, точного ответа на вопрос, не были ли когда-то дома на участке Александры Пожарской частью гостиницы, у меня нет. Но то, что вплоть до начала XX века дом и участок земли к северу от гостиницы Пожарских-Федухиных-Барскова принадлежали потомкам Василия Дмитриевича Пожарского (родного брата отца Дарьи) известно из «Оценочной описи городских недвижимостей 1900-1901 гг.», где под № 23 во втором квартале Ямской слободы записана каменная лавка и пристройка наследников Василия Пожарского, а под № 24 – двухэтажный дом с магазином, флигель и строения наследников мещанина Петра Евдокимовича Федухина (это бывшая гостиница Пожарских).
Всё вышеизложенное оворит в пользу того, что гостиница Пожарских во времена Пушкина стояла на том же месте, где и новое здание 1840-х годов.
Правда, мы не можем точно сказать, каким был прежний дом, принадлежавший предкам Дарьи. Возможно, был он так же деревянным на каменном первом этаже. Ведь точного описания того дома нам не встретилось, а то, что в завещаниях 1801 и 1834 годов он назван каменным, вовсе не означает, что он был полностью таковым. Ведь и в купчей 1857 года дом обозначен как двухэтажный каменный, тогда как из приложенной к ней описи следует, что у дома только первый этаж каменный, а второй – деревянный. Такое встречалось и в других подобных документах. И, может быть, поэтому в городской управе он значился как «небольшой деревянный домик», снесённый в 1840 году. И кто знает, может быть, часть прежнего старого дома вошла в новые габариты гостиницы.
Хотя имеет право существовать и такая версия. Часть старого дома Пожарских – это примыкавшая с северной стороны двухэтажная пристройка, более низкая по высоте, которая стала таковой после того, как рядом с ней вырос новый корпус гостиницы. В пользу этой версии говорит тот факт, что в документе 1914 г. говорится о том, что новая гостиница была построена на месте какого-то небольшого деревянного домика.
В целом же приходишь к выводу, что история гостиницы Пожарских до сего времени состоит из отрывочных сведений, оплетённых паутиной легенд, домыслов и догадок.

Выдержка из предисловия книги Мирза Салимбека "Тарих-и Салими" (источник по истории Бухарского эмирата):

Мирза Салимбек, рассказывая о времени правления эмира Алимхана, крайне отрицательно отзывается о деятельности Мирзы Насруллы кошбеги. Он обвиняет последнего в том, что Насрулла, став кошбеги (после событий 1910 г.), способствовал развертыванию и усилению деятельности джадидов. По рассказам очевидцев, при нем увеличилось число джадидских школ, которые кошбеги обеспечивал средствами из казны 93. В вилайатах были поставлены надзиратели из числа джадидов 94 , которые в качестве махрамов контролировали деятельность правителей от имени эмира.

Мирза Насрулла не был против проведения некоторых реформ в эмирате. Но обещанные реформы были отменены. Вместо сочувствующих джадидам кошбеги, главного казия и раиса были назначены другие чиновники 95. Имущество Мирзы Насруллы было конфисковано, а сам он с семьей выслан в Карши. Затем, его перевели в Кермине и во время мартовских событий 1918 г. убили вместе с семнадцатью членами семьи 96.

92. Мирза Насрулла — был писцом в канцелярии Хисарского правителя Астанакул-бия кошбеги. После кровавого события — резни между шиитами и суннитами в 1910 г. — он стал кошбеги. После мартовских событий 1918 г. за сотрудничество с младобухарцами был заточен в Кермине. По приказу эмира казнен вместе с семьей в количестве 17 человек. (Фитрат. Доура-и хукмрони-а амир Олим-хон. Тошканд-Сталинобод, 1930, стр. 35; Файзулла Хужаев. Бухоро инцилоби тарихига материаллар. Ташкент, «Фан», 1997, стр. 134).

Первых китайцев привёз на Черноморское побережье чайный предприниматель Константин Семёнович Попов, основавший первую российскую промышленную чайную плантацию в Чакве, около Батуми.
Посетивший в это время побережье видный экономист и политик Сергей Фёдорович Шарапов писал: «Я поинтересовался привезёнными Поповым китайцами, и Константин Фёдорович Лычагов (управляющий – прим. В.К.) проводил меня к их двум главарям. Это совершенно ещё молодые люди, из хороших семей, получившие, как говорил мой спутник, высшее по-китайски образование и захватившие с собой своих молоденьких жён...

Старший из двух, которого зовут Лао-Джин-Джо, говорит уже несколько слов по-русски, но другого языка, кроме китайского, не знает, Если бы не К.Ф. Лычагов, разговориться с ним было бы невозможно. Любопытнее всего, что мужья и жены говорят на разных наречиях. Лычагов свободно разговаривает с мужьями на «литературном» кантонском наречии и гораздо хуже понимают его дамы, говорящие на простонародном пекинском.
Показала нам госпожа Лао-Джин-Дже свою ножку, очень мило при этом краснея и улыбаясь. Ножка эта так изящна, вернее, так безобразна, что ходить на ней нельзя, а можно только слегка прыгать. Это собственно не ножка, а недоразвившийся большой палец и атрофированная пятка. Вообще, китаянка существо совершенно бесполезное, и кроме удивительно тонких женских работ, вроде плетения кружев или вышивания шёлком, ровно ничего делать не может. Она не может даже никуда выйти. Ей нужно за что-нибудь держаться, чтобы сделать несколько шагов...
Старшие получают 80 и 60 долларов в месяц и живут очень скромно, копя деньги для возвращения на родину.
Обыкновенные работники получают 20 и 30 долларов и живут в особом отделении общей казармы».
Лау Джен Джао не стал возвращаться на родину. На снимке, сделанном С.М. Прокудиным-Горским, китайского чайного мастера мы видим с российским орденом на груди. Занимался Лау Джен и экспериментами с прививкой тонкокорого лимона на дикий (понцирус трифолиата). Так он вырастил 300 морозостойких кустов. Сейчас большинство цитрусовых побережья привиты этим способом.

Через 27 лет пишет И.Э. Бабель: «Джен Лау, прославленный Иван Иваныч. Его знают все люди, населяющие обе стороны шоссе, ведущего от Чаквы к Батуму. Эта незыблемая слава невелика объёмом, но она неисчерпаема в глубину... Ивану Иванычу суждено было стать пионером чайного дела в России и несменяемым его руководителем».

"Чайная фабрика в Чакве. Мастер китаец Лау-Джань-Джау":



Интересное сообщение от сочинского краеведа Владимира Костиникова:

https://osutina.livejournal.com/33594.html

"Мечеть квартала была старинная, с купольным сводом, при ней имелось 9 келий для учащихся в медресе, почему она называлась одновременно и медресе. Во дворе мечети была тахоратхона и колодец. В квартале имелась школа и святыня. К этому кварталу относился большой караван-сарай старой постройки, он назывался Саройи Урганджи, в нем останавливались купцы из Хорезма, привозившие оттуда, в частности, яблоки, которые хранились и продавались в этом караван-сарае.
Квартал Модари хон упомянут в недатированной грамоте, оформляющей пожертвование в пользу «мечети и медресе» этого квартала, сделанное эмиром Насрулла-ханомзаз. Это могло бы служить намеком на то, что мечеть была построена его матерью. Однако последнее исключено, так как правители мангытской династии титула хана не носили. Это заставляет предполагать, что название мечети относится к более раннему времени".

Мечеть Модари-хан ляби руд – Мачити Модари-хон лаби рўд.

Публикация №69 и мы после непродолжительного перерыва, этой публикацией начинаем серию об утерянных мечетях старого города Бухары. Эта публикация посвящается квартальной мечети Модари-хан ляби руд. В карте Парфенова-Фенина эта мечеть обозначена под номером 224.

Мечеть находилась в квартале Модари-хон («Мать хана» - имеется в виду, что мечеть построена на средства хана) в центральной части старого города Бухары. Более полное название квартала и мечети – Модари-хан ляби руд («Мечеть матери хана, построенная на берегу реки»). Слова «Ляби руд» в названии квартала и мечети, связано с тем, что через этот квартал протекал канал Шахруд, а мечеть была построена на берегу этого канала.

Мечеть была старинная, из жженого кирпича, с купольным сводом. Здание мечети было 9-ти купольным, на арочных перекрытиях, на столбах. Центральный купол был на высоком барабане, в нем было 16 окон. При мечети имелось 9 келий для учащихся в медресе, почему она называлась одновременно и медресе. Медресе было небольшого размера, находилась рядом с мечетью. Во дворе мечети также была тахоратхона и колодец.

Мечеть была разобрана к 1949 году прошлого столетия.

В наши дни на месте мечети и медресе построены частные домовладения, находящиеся к западу от медресе Рашид (см. фотографию с картой, на современной карте бывшее месторасположение мечети указано красной стрелкой).

Точно определить автора первой архивной фотографии (порядок слева направо) мечети нам не удалось, есть предположение, что автор фотографии - доктор искусствоведения, профессор Л.И. Ремпель (1907-1992). Фотография была сделана в конце 30-х годов прошлого столетия. Так как, оригинальная фотография (вторая по порядку) мечети была сделана в зеркальном варианте, мы здесь выложили оба варианта.